Знаете, я очень долго добиралась до Павича. Я кагбе вообще современную литературу употребляю весьма дозированно - всё-таки предпочитаю классику, добротное фэнтэзи и историческую литературу, вестимо. Вокруг Павича давно ходила вокруг да около - мне очень нравились названия, но, открывая книгу, мне казалось, что всё это жуткая скукотища, и я её явно ниасилю.

Потом всё-таки я решила исполнить свой долг в любви к балканцам и взяла с полки "Хазарский словарь".

Мне он показался неинтересным - но от него невозможно оторваться.
Он бессюжетный, надуманный, излишне мифологизированный и кое-где очень стремящийся к магии Маркеса, чего я не терплю, потому что нет для меня магии лучше маркесовской, но от_него_невозможно_оторваться.

Я слабо задумывалась о глубоком сакральном смысле сего текста, и вообще, сомневаюсь, есть ли он там. Но я, блин, училась на филфаке, и я люблю Слово, и я могу наслаждаться Текстом так же, как тортом "Наполеон", чашкой крепкого кофе или ночью секса.

А текст Павича ты читаешь - и как будто перебираешь чётки. А чётки эти - жемчужные.
Читаешь - и как будто пьёшь студёную воду из колодца. А в воде - отражение лунного света.
Читаешь:

"Он закончил славянскую азбуку и вместе с братом отправился в Моравию, к славянам, которых знал еще по своему родному городу. Он переводил церковные книги с греческого на славянский, а вокруг него собиралась толпа. Глаза они носили на том месте, где когда-то росли рога, и это еще было заметно, подпоясывались змеями, спали головой на юг, выпавшие зубы забрасывали на другую сторону дома, через крышу. Константин видел, как они, шепча молитвы, ели то, что выковыривали из носа. Ноги они мыли не разуваясь, плевали в свою тарелку перед обедом, а в "Отче наш" вставляли через каждое слово свои варварские мужские и женские имена, так что молитва разрасталась, как тесто на дрожжах, при этом одновременно исчезая, так что каждые три дня ее нужно было пропалывать, потому что иначе она была не видна и не слышна из-за тех диких слов, которые ее проглатывали. Их с непреодолимой силой притягивал запах падали, мысли их были быстры, и пели они прекрасно, так что он плакал, слушая их и глядя на свою третью, славянскую морщину, которая наискось сползала по его лбу наподобие капли дождя..."